СКАЗКИ О ЛЮБВИ: КОГДА К ЗАКАТУ ДЕНЬ КЛОНИЛСЯ

Встреча

Анна Николаевна столкнулась с Нефёдовым на пороге своего любимого маленького супермаркета (и недорого всё, и в десятке метров от подъезда) и невольно сморщилась, словно в зуб зашло холодное. Недолюбливала она этого отставного полковника: какой-то он неживой, как муха в декабре. Хотелось скорее проскользнуть мимо и раствориться в морозном московском вечере, но не удалось.

- Здравствуйте, Аня, как я кстати вас встретил, - заметно волнуясь, но чётко сказал он.

- Здрасьте, Игорь Дмитриевич, - выпалила Анна, хотя и не была до конца уверена, что зовут его именно так.

- Вы же медсестра? Помогите мне, пожалуйста: внучка болеет, доктор выписал всего, а я не разберусь, что за чем давать.

- Хорошо, - кивнула женщина, хотя перспектива тащиться в чужую квартиру её мало радовала, да и Олег ждёт, ужинать пора. Но отказать она никак не могла, тем более что речь шла о ребёнке. Правда, те несколько минут, что она ждала горе-деда у входа в магазин, пока он быстро делал покупки, в голове толкались злые мысли: вот потому и армия в загоне, что в ней такие как раз и служили – в двух лекарствах запутался. И вообще, где женщины в этом доме – бабушка, мать ребёнка? Не удивлюсь, если он им и прокладки покупает….

Игорь вышел довольно быстро с кефиром, хлебом, фруктами и коробкой «Раффаэлло». Он пошёл впереди, Анна – за ним. «Тоже мне Ромео, - думала она, - любит, наверное, побаловать своих девчонок сладким». И почему-то всё сильнее злилась на этого крепкого, рослого, ещё молодого мужчину. «Сколько ему? - гадала она про себя. - 55, 57?» Он словно услышал её:

- Вот к 60 годам подбираюсь, а пектусин от пенталгина не отличаю.

Возле подъезда остановился, распахнул перед ней дверь. Вызвал лифт и тоже пропустил вперёд. Воспитанный.

Трёхкомнатная квартира на третьем этаже была уютной, чистой, но далеко не шикарной (сама Аня жила в «покоях» куда получше). В гостиной на диване лежала девочка лет пяти и смотрела мультики. Увидев деда, она привстала и, по-взрослому нахмурив бровки, спросила:

- Дедуль, ты куда пропал? У меня снова, по-моему, температура растёт. Жду тебя тут, жду…

- А я вот тётю доктора, Манюш, привёл. Она нам поможет: ты же знаешь, я в медицине слаб.

- Знаю, знаю, ты десантник, специалист по фонтанам.

Игорь явно опешил от такого заявления, а Анна рассмеялась.

- Откуда ты это знаешь? – спросила улыбаясь.

- В телеке говорили, что все десантники лезут в фонтаны.

Симпатичная, разговорчивая Машка понравилась Анне сразу, они быстро нашли общий язык. Анна Николаевна обработала девчушке горло, сбила температуру, приготовила свой фирменный раствор для полоскания горла, благо сода, соль и йод у полковника нашлись. На каждом пузырьке написала, когда и сколько принимать, и даже заплела Маше косички.

- Вот, дед, учись, как надо, - довольно тарахтела девчонка, - а то ты мне узлы какие-то вяжешь!

Игорь Дмитриевич только вздыхал в сторонке, иногда отбиваясь от нападок внучки:

- Я ж не девочка, в конце концов, Маш!

Провожая Анну, он вручил ей ту самую коробку конфет:

- Вы моя спасительница!

- Да что вы, не надо, - стало неловко за свои недавние мысли, - нет, не возьму, вот внучку угощайте.

- Нет, я так не могу, - упирался хозяин, - не хотите брать, тогда попейте со мной чайку.

И Анна согласилась. Она вдруг поняла, что раздражение, обуревавшее её ещё полчаса назад, куда-то испарилось. Пока Игорь накрывал на стол, она разглядывала его: черноглазый, немного курносый, ямочка на подбородке, добрый взгляд… Скорее, на ветеринара похож, который быстро умеет находить общий язык с животными, нежели на вояку… Нежные кружки из тонкого фарфора Игорь ставил на стол так ловко, что Анна не сдержалась и сделала комплимент:

- Какой вы хозяйственный, вот жене-то повезло! Кстати, она не рассердится, что вы с посторонними женщинами чай пьёте?

- Нет, не рассердится, - ответил Игорь спокойно, - мы в разводе уже три года. Я ей нашу квартиру в центре Москвы оставил, а себе вот в Марьиной Роще купил. Нравится мне здесь, и Машке нравится. Она в последнее время всё больше со мной. У Риты, дочери моей, два года назад муж и сын в аварию попали. Зять погиб, а внук Андрей тяжелейшую травму спины получил, сейчас в инвалидном кресле. Мать с ним всё по больницам, а эта егоза на мне. Бабушка у нас по гастролям – актриса, что вы хотите? А вы действительно со Ставрополья, с родины Горбачёва? – полковник резко перевёл тему разговора абсолютно в другое русло.

Анна даже запнулась, отвечая:

- Да, со Ставрополья, правда, в селе, где Михаил Сергеевич родился, не была никогда. Я из Светлограда, есть такой замечательный городок. Там у меня сын, внук, муж, - тут Анна запнулась во второй раз, - правда, он то ли есть, то ли нет, - выпалила откровенно.

Собеседник с расспросами лезть не стал.

- А в Москве как оказались?

- Как все – заработать приехала, - Анна поправила указательным пальцем очки на переносице, все, кто её знал, были в курсе – она так делала, когда ей не нравился вопрос. – А вы откуда?

- А я с родины Есенина. Окончил Рязанское десантное, 20 лет мотался по стране, потом друг работу в военной академии предложил, так стал и москвичом, и преподавателем. Работа интересная, конечно, но по армии всё равно скучаю. Долго к столице привыкал, а вот Виолетта к новой жизни быстро адаптировалась, в театр устроилась, и Рите здесь хорошо было: университет окончила, замуж вышла, квартиру с мужем хорошую купили, детки росли. Да вот беда незваная пришла. Девочка моя на тень похожа, внук, правда, мужчина, держится. Парню 8 лет, а дух у него геройский.

Игорь много чего рассказал Анне о своей жизни. Они почти до полночи говорили. Проводил он её прямо до квартиры, одну не отпустил.

- Да что я, из подъезда в подъезд не перейду?

Но он упёрся. На прощание руку поцеловал.

- Спасибо вам за внучку и за вечер. Я обычно не откровенничаю, да, видно, устал с грузом на сердце жить. Ведь даже собаке нужны понимание и ласка, а я уже много лет, по сути, один. А тут увидел, какие у вас удивительно нежные глаза, открытый взгляд, и растаял, как лёд. Простите, если что лишнего сказал.

Ночь воспоминаний

Дома Анна Николаевна долго не могла уснуть. Она заглянула к Олегу, тот мирно спал. На холодильнике висела записка: «Моя ветреная Анна, Ваш ужин в холодильнике. Я сделал Вам бутерброд!» Женщина улыбнулась, села у окна жевать приготовленный таким теперь уже родным, но чужим мальчиком «бутер» и расплакалась. Слова Игоря о собаке больно задели за живое. Она и сама была той собакой, не знавшей ласки. Начать с того, что её не любила мама. Учительница русского языка и литературы, умная и начитанная Анастасия Павловна родила свою дочь в 47 лет, как раз к 10-летию Великой Победы, но маленькой никто не был рад. Дело в том, что родители к тому времени развелись. Фронтовик Николай Дмитриевич был в районе личностью видной, работал в райкоме партии, люди его ценили и уважали, но все знали, что он очень охоч до слабого пола. Знали все, кроме жены. Она боготворила супруга, прощая и жёсткий характер, и позднее возвращение домой. Дети и хозяйство – всё было на ней. Но однажды она вернулась из школы раньше и застукала мужа в своей собственной постели с молодой пышнотелой девицей. Скандал затевать не стала, а подала на развод.

Николай Дмитриевич не хотел этого. Он требовал, чтобы всё оставалось как прежде, ему пересуды ни к чему – это грозило лишением партбилета. Он даже побил жену, пытаясь вразумить, а потом свалил на ту самую кровать и взял силой, чтоб знала, кто в доме хозяин и чья воля превыше всего.

Но развод всё-таки состоялся. Бывшему мужу учительницы удалось выскочить сухим из воды, он даже пошёл на повышение в край, а жена его стала вроде как чуть-чуть не в себе, теперь бы сказали, впала в депрессию. А через девять месяцев родила третью дочь. Она заботилась о крошке, но даже имени ей первые две недели не давала: девочка – и всё. Сёстры сами назвали младшенькую Аней. Мать согласилась:

- Пусть будет как Каренина.

Детство запомнилось Анюте как длинный летний пасмурный день: и не холодно, но и радости мало. Мать её не обижала, однако и нежной никогда не была, учила, воспитывала, лечила, но не более того. Только когда дочка сильно болела, могла погладить и поцеловать в лоб. Удивительно, но Аня больше ласки получила от мачехи: когда девочке было 15, мама умерла от инфаркта. В день похорон она впервые увидела отца. Он был хмур и почти ни с кем не говорил, а после поминок сказал:

- Собирайся, поедешь со мной.

Так Аня оказалась в другой жизни. Зина, молодая жена Николая Дмитриевича, была бездетной добродушной хохотушкой, работала в поликлинике медсестрой. Красила ногти и губы в красный, завивала кудри, меняла наряды. Крутила мужиком как хотела, партийный лидер был при ней, словно кот, заласкан, залюблен, но если что не так, то ему враз указывали на дверь, и он смирнел и робел.

Зина падчерицу приняла и полюбила, тут же накупила платьев, заколок и лент. Коса до пояса была нещадно обрезана наполовину, а вместо десятого класса Аня пошла в медучилище. Там она влюбилась в Толика, худощавого старшекурсника. Он был сыном завуча и подавал большие надежды, его ждали институт и хорошая карьера. Так с гордостью говорила его мать. Аня и не думала, что у неё с этим парнем что-то может быть, просто любила и, как пушкинская Татьяна, писала своему «Онегину» письма в уме. Засыпая, она пересказывала ему свой каждый день и каждый час, как интересно учиться, как она смущалась, изучая устройство мужчины, как здорово пахнут новые духи у Зины, как не хватает всё-таки мамы…

Её герой подошёл к ней сам, пригласил стать редактором студенческой газеты. Теперь они часто общались, и Толик влюбился в красивую первокурсницу. А она была красавицей. Это стало очевидно благодаря стараниям Зины: та вытрясла девчонку из серой упаковки.

Когда Аня училась на третьем курсе, зашла речь о свадьбе. Толик к тому времени уже поступил в институт.

- Ничего, - щебетала будущая Анина свекровь, - хоть вы и студенты, мы со сватом вас на ноги поставим. И выучим, и квартиру получите – всё будет.

Но ничего не было. Николая Дмитриевича посадили за какие-то махинации, Зина за неделю перебежала к главврачу своей больницы, а Анюта оказалась ни с чем. К чести мачехи, она девушку не бросала: и в общежитие устроила, и доучиться помогла. А вот с Толиком не сложилось: мать, завуч, категорически запретила ему общаться с Аней, чтобы роман с дочкой преступника не порушил ему будущее.

- Анюточка, милая, ты чуточку потерпи, - умолял её Анатолий, целуя глаза, лицо, руки, - пусть всё немного уляжется, и мы снова будем вдвоём, а пока поезжай в глубинку, поработай. Мама поможет тебе с распределением.

Та помогла. Анну направили в глухое калмыцкое поселение. 50 дворов, 150 жителей, ни транспорта, ни дорог. Она единственная и спасительница, и целительница, а самой-то и двадцати лет нет. Всему научилась: роды принимать, раны шить и глаза мёртвым закрывать. А любимый её тем временем окончил институт, женился удачно и уехал в Москву. Аня застряла в своём ауле на целое десятилетие, там и замуж вышла. Годы подпирали, а Сергей – непьющий, спокойный. Работал в совхозе электриком, а главное – он был сыном старой учительницы Нины Аркадьевны, которая стала ей такой родной, по сути, матерью. Но такого родства душ, как со свекровью, с мужем не случилось: он жил сам по себе, Анна – сама по себе, даже рождение Димки их не сблизило. Со временем женщина поняла, что муж её человек аморфный и ленивый. Удивительно, как он ещё решился на переезд в Светлоград.

Мелькали годы, Аня уже не была красивой. Вкалывала как ломовая лошадь, брала как можно больше дежурств, нанималась колоть уколы, ставить капельницы на дому. Хотелось больше заработать, построить собственный дом, да и чтобы сыну на всё хватало. Любовь к Диме была единственным спасением, отдушиной.

Мальчик рос, росли потребности. Во вторую чеченскую она даже пошла служить. Год работала в военном госпитале в Ханкале. Многие говорят, что оттуда вернулась другим человеком – более требовательным и сильным, хотя по жизни слабой не назовёшь. Единственное, что подкосило, так это то, что Димка её был во многом эгоистичен. Когда она просмотрела его, позволила укорениться этой черте? Да когда работала за семерых. Сын незаметно стал взрослым, женился, подрастает внук. Всё у него есть: и дом, и машина, и бизнес свой, но он всё тянет с родителей, ему всё мало.

Анна два года копила себе деньги, чтобы сделать операцию на глазах, – зрение катастрофически падает, но как только Дмитрий узнал про них, попросил одолжить.

- Мам, хочу сменить машину, моей уже три года, сыпаться вот-вот начнёт. А сейчас в автосалоне новогодние скидки.

- Да у меня операция на январь, - попыталась возразить Анна.

- Ничего, летом сделаешь, ты уже и так пенсионерка, на фиг тебе зрение.

- Не дам, - вдруг упёрлась мать, откуда-то взялись силы сказать твёрдое «нет».

Сын ушёл, хлопнув дверью. Перестал звонить, а невестка теперь раз в день набирала её номер, да и то, как догадалась Анна, чтобы Дима не знал. Было нестерпимо больно. Вечера стали такими пустыми без внука Дениски. С Сергеем они давно почти не разговаривали. Выручила Николаевну соседка, старшеклассница Маринка: она зарегистрировала её в «Одноклассниках». Там Аня и нашла Толика, того самого, из своей юности. Правда, от тоненького голубоглазого юноши с пшеничными волосами ничего не осталось: он был лысый, толстый, но всё же такой родной. Сердце снова забилось быстрее. Завязалась переписка. Он пригласил её в Москву. Она бросила всё и поехала, предварительно передав сыну злосчастные сто тысяч. В поезде представляла заветную встречу с любовью, которая так и не стала бывшей. Теперь она точно знала, что место Толика так никто и не смог занять в её сердце. Но на перроне Аню ждала его жена. Красивая статная женщина в дорогой норковой шубе.

- Анатолий Петрович занят – операция, попросил вас встретить. Мы рады, что вы приехали. Вы же медсестра? Нам нужна сиделка для сына, - женщина говорила ровным поставленным голосом, внимательно изучая гостью, прикидывая, наверное, в уме, стоит ли ей доверять.

- А я в няньки не собиралась наниматься, - остолбенела Анна.

- Знаете, давайте вы всё обсудите с Анатолием Петровичем. А я вас пока отвезу к Олегу.

Трёхкомнатная квартира, где жил сын Толика, была шикарной, и абсолютно жалко в ней смотрелся небритый, видно, давно не мытый человек непонятного возраста. Он сидел в инвалидном кресле напротив бутылки водки, наливал и пил, ничем не закусывая. Прихода гостей он вроде как и не заметил.

- Это Анна, папина родственница из провинции, - попыталась заговорить с ним мать.

- Уйди, - он глянул на неё с ненавистью, - и эта пусть идёт вон. Выброшу её завтра же.

Да, встреча того Нового года обещала быть весёлой. Анна Николаевна решила, что уедет завтра же: лучше на вокзале ночевать, чем с этим обозлённым типом.

Анатолий в тот вечер так и не появился. Анна не сомкнула глаз. Среди ночи она вдруг услышала плач, такой по-детски искренний и отчаянный, что сердце сжалось. Вот так когда-то плакал у неё на руках в Хасавюртовском госпитале двадцатилетний пацан, у которого ампутировали обе ноги. Аня тогда обнимала его, плакала вместе с ним и говорила всё, говорила, что придёт в голову, – все самые лучшие и добрые слова, которые сама бы хотела хоть когда-нибудь услышать. Через несколько лет он прислал ей письмо, рассказал, что ходит на протезах, работает психологом в МЧС, женился. А ещё признался, что хотел тогда, в ту ночь, свести счёты с жизнью и именно она вдохнула в него веру. «Мама моя всё время молится за вас», - писал Виктор. Вот и сейчас Анна понимала, что уже не сможет бросить Олега, потому что он в настоящей беде.

С рассветом женщина провела «ревизию» на кухне, испекла оладьи, достала варенье, привезённое в качестве гостинца, с удовольствием попила чаю и пошла знакомиться с пациентом. Открыла жалюзи, которые, наверное, полгода, если не больше, никто не трогал, распахнула створки окон, впустив морозный воздух, стащила с сонного парня одеяло. Он перепугался:

- Вы кто?

Видно, ни визита матери, ни самой Анны он явно не помнил.

- Такая ж, никому не нужная, пришла и новую жизнь привезла. Пошли в душ.

- Не могу – я ж не хожу, - бормотал он.

- На кресле поедем, я тебя на себе потащу. А потом – завтрак.

Олег поначалу упирался, когда чужая тётка стягивала с него вещи, но она была категорична и последовательна.

- Во-первых, я медсестра. Во-вторых, мой сын – твой ровесник. В-третьих, я в госпитале военном работала. Всякое видела. И ребят абсолютно обездвиженных, куда моложе тебя. А они за таких, как ты, воевали и сопли не распускали.

Вот с такого разговора началось их общение, переросшее со временем в искреннюю дружбу. За два года, что Анна жила с ним, парень стал другим – гораздо сильнее, здоровее. Физкультура, массаж, правильное питание, желание снова встать на ноги сделали своё дело. Анна разыскала в Москве через Виктора ребят-инвалидов, тех, кто, несмотря на болезнь, не потерялся в жизни. Общаясь с ними, Олег научился не жалеть себя, а верить в свои силы. Начал работать на дому – давать консультации: до рокового падения во время катания в Домбае он был неплохим юристом.

А что до Анатолия, Анна встречалась с ним крайне редко. Если честно, она поняла, что реального Толика никогда не знала, а был он, увы, не тем, кого стоило любить всю жизнь, да и вообще любить его не стоило. Сейчас их отношения были предельно честными, он платил Анне за заботу о сыне хорошие деньги, беспрекословно решал то, о чём она просила, – вот и всё.

Год назад они всем домом воевали против вырубки скверика возле их дома. Тогда Анна впервые и столкнулась с полковником Нефёдовым. Он просто бесил её своим равнодушием. Теперь-то она знала, что в то время его просто парализовало горе. А зелёный островок спас Толик: оказывается, он делал пластику какой-то важной даме из мэрии, она и помогла.

…Ночь воспоминаний получилась длинной и мучительной: сразу вся жизнь перед глазами прошла.

Запах васильков

Утром Олег сурово пытал свою Анну:

- И где мы пропадали весь вечер? Вид почему такой?

Пришлось выложить всё о вчерашнем визите к Игорю и Маше.

- А знаешь, Аня, надо мне с внуком Нефёдова познакомиться! Позвони ему, телефон-то он наверняка твой взял и свой оставил. Давай, давай. Если ты не хочешь, я сам позвоню.

Анна Николаевна и раньше знала, что есть на свете чужие люди, рядом с которыми чувствуешь себя даже лучше, чем с родными. Рита, Машка, Андрей и сам Игорь Дмитриевич стали им с Олегом второй семьёй. Мальчишка многое перенимал у Олега, а Рита училась у Анны делать массаж, готовить. Вместе они пекли пирожки, блины, потом устраивали шумную дегустацию. Очень скоро стало очевидно, что Анины подопечные интересны друг другу не просто как друзья.

- Аня, ты, может, с детьми сама завтра вечером погуляешь, - смущаясь, говорил Олег, - хочу Риту на ужин пригласить. Понимаешь, её одну.

- Погуляю, понимаю, - кивала Анна.

- А она согласится?

- Я бы согласилась. И она, уверена, тоже, - Анна Николаевна гладила счастливого мужчину по голове и сама была от этого счастлива.

Игорь тоже был рад за дочь. Женщина вновь воскресла, она не ходила – порхала, тем более что и сын благодаря специальной гимнастике, которую делал с Олегом, шёл на поправку.

- Господи, Анечка, это вы принесли мне счастье. Пойду целовать те порожки, где вас встретил, - часто говорил Игорь Дмитриевич, смущая «бабушку Николаевну» – так называла её Маша.

А бабушка смущалась от внимания дедушки, как первоклассница. Он был надёжным, сильным, спокойным. Рядом с ним хотелось петь и улыбаться.

«Неужели Бог всё-таки меня пожалел?» - думала Анна и боялась своих мыслей. Не верилось, что вот так, тепло и солнечно, можно жить. Он не говорил ей слов о любви, но каждую минуту был рядом, не прикасался, но так нежно гладил взглядом, что сердце замирало. Она даже решилась сама сделать первый шаг. Улучила момент, когда Машка была в саду, а Рита со своими мужчинами ушла в парк, принарядившись, пошла к Игорю.

Но открыл не он, а яркая блондинка, смутно похожая на Маргариту. Она свысока окинула взглядом Анну:

- Вы из ЖЭКа? Так хозяина нет, вышел в магазин. Если хотите, ждите, - и захлопнула дверь.

Резко закрылась и страница счастья. Надо было возвращаться домой, к своей жизни, к равнодушному мужу, к сыну, внуку, невестке. Дети скучали по ней, и Анне казалось, что Дима изменился: он всё чаще ей звонил, делился мыслями, планами, часто вспоминал детство, игры, в которые они играли, подарки, что она ему дарила.

- Мам, я понял: счастье не в деньгах, а когда рядом есть те, для кого ты их зарабатываешь, - говорил он, и голос был таким нежным.

Но прежде чем вернуться, Анна решилась всё-таки сделать операцию. Анатолий Петрович, как и обещал, пристроил её в отличную клинику к своему другу.

Отправив домой багаж и написав Олегу прощальное письмо с искренними пожеланиями счастья и благодарностью за два года сердечной дружбы: «Когда-то я очень любила твоего отца. Тебя я тоже полюбила всем сердцем и не потому, что ты его сын, а потому, что очень хороший человек…», выключила мобильный и поехала в больницу.

Первое, что она почувствовала, очнувшись от наркоза, был запах васильков – такой любимый ею с детства, нежный, волнующий. Но разве могла так пахнуть больничная палата?

- Я искал их по всей Москве, - голос Игоря дрожал.

Аня не видела его, но точно знала, что вот сейчас он прикусил губу, волнуясь.

- Ты что, всерьёз решила от нас бежать?! Я не разведчик, но тебя где хочешь найду, весь белый свет переверну, - он минуту помолчал, а потом добавил: - Давно хотел сказать, да как-то не решался. Оставайся со мной. Я не умею красиво говорить, но без тебя не смогу больше улыбаться. Слышишь, Аня?

Она слышала и молча плакала от счастья, чувствуя на своих руках прикосновение его губ. Клонился к закату весенний тёплый день, но их жизнь и любовь только начинались.

• Печаль 0
• Радость 0
• Гнев 0
• Удивление 0
• Восторг 0