У газеты дата. Да, не круглая – районке 87. Так, очередной день рождения. И всё же, всё же... Имениннице хочется праздника. На своём веку она повидала многое, прошла через три эпохи: от социализма через перестройку к нынешнему капитализму. Она в годах, но не устала – скорее, помудрела. И по-прежнему открыта для общения. Прямо как Валентина Григорьевна Писаренко, её верный вассал, отдавший служению словам и предложениям 41 год своей жизни...

В её просторном и светлом доме – идеальный порядок и тишина. И не верится, что совсем недавно здесь собиралась вся её дружная и большая семья. На 80-летие съезжались родственники – сын, невестки, внучки, правнук. Она достаёт фото – и прошедший юбилей оживает: длинный стол – полная чаша, шары, гирлянды, улыбки, торт...

- У меня всегда было шумно, всю жизнь. - Хозяйка наливает чай, подвигает бутерброды. - Ешьте. На Руси так принято: сначала гостя накормить, а потом уже разговаривать. Что же вам рассказать? Как я попала в газету? Значит, как попала...

Виражи

Случайно. Хотя кто может знать, где место случаю, а где ведёт Его твёрдая рука. Даже если не всегда прямым путём. Валя Анисимова родилась в Константиновском, до восьмого класса жила в Урус-Мартане, девятый и десятый оканчивала уже в селе Петровском. Жили, как и многие тогда, небогато. На школьные вечера не ходила («А в чём? Была только форма…»), но училась всегда хорошо, с желанием. Когда пришло время, с желанием поступила в грозненский пединститут, но тут судьба заложила первый вираж – общежитие не дали, и пришлось вернуться.

- Это был 56-й год, - вспоминает. - В «Знамя коммунизма» срочно потребовался корректор. На время. Подменить. Я грамотная – меня и порекомендовали.

Тогда «Знамя» держал в руках Николай Николаевич Куракин. Валентина – большая умница, очень ответственная и скрупулёзная – ему понравилась. И Вале работа пришлась по душе («Я всегда любила править тексты. Уже потом, позже, мне предлагали начать писать. Но не стала даже пробовать: понимала – не моё. Лучше быть хорошим корректором, чем плохим журналистом»). Когда прежний корректор вышел, пришлось уходить. Она поступила ученицей-плетельщицей на текстильно-галантерейную фабрику. А через время судьба заложила другой вираж – место в газете опять освободилось, и на этот раз не временно.

- Меня позвали. Я согласилась. И ни разу не пожалела. Газета стала моей любовью, моей судьбой.

В будущее!

- Эта работа считалась очень престижной, важной. Как и сейчас, - смотрит с улыбкой, но строго. - Газета была органом райкома партии. Если отключали свет, то пекарня могла встать – только не газета!

Идеологическая компонента в то время превалировала над всем остальным. Людям в обязательном порядке рассказывали об успехах – социалистических стройках, надоях, урожаях. И они действительно были – страна шла вперёд, к светлому будущему, в которое все тогда верили. Не просто верили – приближали его, каждый на своём рабочем месте.

- Номер делали долго, ведь набирали вручную, - рассказывает Валентина Григорьевна. - Зачастую подписывали только к ночи. К опечаткам, ошибкам относились очень строго!

Оказывается, даже к переносу слов. Здесь над правилами русского языка тоже стояла идеология. К примеру, правила позволяли разбить слово «победа» на «по» и «беда», а идеология – нет.

- На нас с Валентиной Ивановной Черниговской, вторым корректором, с которым мы очень сдружились, лежала огромная ответственность.

Какое-то время три раза в неделю (газета выходила трижды) они по очереди в полночь дежурили у радиоприёмника: на специальной волне ТАСС передавались новости для районных передовиц (первых полос). Диктор ТАСС читал их медленно, и в каждом уголке огромной страны, в каждом районе в это время за столом сидел корректор и записывал, не пропуская ни слова.

Слово

Не пустой звук. За слово отвечали, слова боялись, ведь им действительно можно было и убить, и спасти, и полки (читай «народ») за собой повести. К нему относились трепетно и с уважением. Как и к служителям этого слова. Особенно если те владели им – как шпагой, виртуозно.

- В 60-х в верхах приняли решение объединить несколько районок. И к нам приехали редакторы и журналисты из Ипатовского, Апанасенковского и Красногвардейского районов. Прямо с семьями, на постоянное место жительства...

Сразу скажем, воплотить идею не удалось: слишком большой территориальный охват лишил газету мобильности. Но для «Знамени коммунизма» настал золотой век – шутка ли сказать, за перья взялись лучшие кадры!

- Главный редактор Геннадий Леонтьевич Масляев, его заместитель Анна Николаевна Баранник…

Оба – участники Великой Отечественной (как и Василий Иванович Косенко, который пришёл в газету почти сразу после войны), а это о многом говорит. Анна Николаевна Баранник – строгая, но справедливая – стала учителем для девушки по имени Нина. Спрашивала по полной. Требовала. И талантливая Нина многое у неё переняла. Спустя годы она – Нина Васильевна Дьякова – возглавит газету и, как грамотный лоцман, проведёт её через пороги бурной реки Перестройки, сохранив высокий тираж, а значит, любовь и уважение тысяч читателей.

«Будильник»

- В период становления межрайонной газеты из Ипатовского района к нам приехал Иван Максимович Черевань, - продолжает Валентина Григорьевна. - Помнится, обыкновенный колхозник, но необыкновенный человек и журналист. Кстати, 1 февраля ему исполнилось бы 90 лет.

Он был душой коллектива, шахматистом, поэтом, ответственным секретарём (тогда газета не раз занимала первые места за лучшую вёрстку), а его сатирическая рубрика «Будильник» разбудила не одного зарвавшегося чиновника или горе-специалиста. Вот два ветеринара, которым пришлось из-за пролежней обратиться к врачу – так усердно «работали»; а вот нарушитель общественного порядка, который исхитрился выкупаться в бане с женщинами, потому что иначе при графике работы этого учреждения в свой «мужской» день попал бы туда только через месяц. Неспешная официантка, начальники-«обещалкины» (но не «выполнялкины»), опаздывающая на полдня на работу приёмщица стеклотары – образы, написанные Иваном Максимовичем, словно художником, талантливо и полно.

- Знаете, тогда к критике относились не так, как сейчас, - рассказывает Валентина Григорьевна, - её не игнорировали – реагировали обязательно. А потому газете многое удавалось исправить.

Да, сегодня реалии другие. Нередко по пословице «Собака лает – караван идёт». Многие государственные структуры позволяют себе отмалчиваться даже в ответ на вопросы читателей, публично заданные через «ПВ». Что делать? Другая сторона демократии...

- Но газета мне нравится, - Валентина Григорьевна подвигает вазочку с конфетами. - Попробуйте. Это мне внучка, Инна, привезла. Она сейчас работает в Нью-Йорке. На юбилей приезжала... Так вот, газета мне нравится. Почему? Она более свободная, чем тогда, более живая. Больше разнообразия в темах. И у Ларисы Павловской – журналиста от Бога – хороший коллектив.

Семья

- Вы живёте одна?

Опускает глаза, часто моргает, но тут же делает усилие и берёт себя в руки.

- Сначала Бог испытывал меня большой семьёй, потом – одиночеством. С Володей мы вместе учились в старших классах. Нравились друг другу. Потом он три года писал мне из армии. А когда вернулся, поженились. Это была моя любовь на всю жизнь...

Володи не стало. Как и одного из сыновей, Сергея. Валентина Григорьевна молчит, потом поднимает глаза:

- И всё же я счастливый человек. Правда-правда. Да, живу одна, но у меня по-прежнему большая семья.

Сын Анатолий, невестки Ира и Лена, внучки Марина, Инна, Ксюша («Умницы!»), правнук Володя («Назвали в честь деда») – на её восьмидесятилетие собрались все. А сейчас...

- Я всегда в работе. Некогда мне грустить. У меня огромный огород, сад. Ягоды, фрукты, цветы... Приходите летом. Мне иной раз и дня на всё не хватает.

Мы складываем обратно в альбом её многочисленные почётные грамоты (у Валентины Григорьевны медали «Ветеран труда», «За отличную работу». – Прим. авт.). Собираем с дивана фотографии. И на цветные фото недавнего юбилея ложатся чёрно-белые редакционные снимки уже далёких лет. Мужчины в строгих костюмах, женщины с серьёзными лицами... А вот они же, но уже хохочут, в руках лопаты – закладывают скверик там, где был летний кинотеатр. Или вот за столом во время обеда: в комнате ничего, кроме стола и небольшого шкафчика, а лица счастливые.

- Я счастлива, потому что моя жизнь была интересной. И мы верили. Нам было во что верить...

• Печаль 0
• Радость 0
• Гнев 0
• Удивление 0
• Восторг 0