На пасеке Геннадия Михай­ловича Тернового многопчёл­но. Это слово самое подходя­щее. Пчёлы летают по одним им ведомым траекториям. Они деловито жужжат, они в работе. Время от времени то одна, то другая зависает перед самым моим носом, словно спрашивает: «А ты почему бездельничаешь?» Карандаш и правда замер в руке, блокнот опущен. Боюсь пошевелить­ся. Почему? Неужели и так не понятно?

А ЕСЛИ УКУСЯТ?

Геннадий Михайлович ободря­ет:

- Ничего, ничего. Двигаться можно, просто плавно.

Сдвигаюсь с места медленно, будто плыву под водой между жужжащими ульями. Геннадий Михайлович улыбается умиро­творённо:

- Музыка, правда? А запах-то, запах!..

- А если укусят? - не выдер­живаю.

- Ужалят, - поправляет. - Между прочим, пчелиный яд используют в медицине и пчёлы редко жалят просто так. Только если их про­воцируешь. Ну или если пчёлка случайно в вас врежется. Вот! - Он поднимает вверх указатель­ный палец.

- Что? - пугаюсь.

- В меня врезалась.

Будничным движением он вынимает чуть пониже виска жало и начинает снимать с улья крышку…

ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЕВА!

У пчёл матриархат и полней­ший коммунизм: всё общее, всё ради единой цели – благополучия семьи.

- В одиночку в дикой природе пчела проживёт дней пять – и погибнет, - говорит Геннадий Михайлович, и сразу чувствуется человек, привыкший объяснять доступными словами – немудре­но, ведь он уже 17 лет преподаёт в районном детском эколо­гическом центре Светлограда, - а в кругу семьи срок жизни летней пчелы, которая кормит расплод, увеличивается до 40 дней.

Оказывается, пчёлки – как мушкетёры в романе Дюма: жи­вут по принципу «один – за всех, и все – за одного». Стоит обидеть одну – набросятся всем миром.

К слову, друг на друга они совсем не обижаются, хотя уже при рождении предназначение каждой определено заранее. Основа любой семьи – пчёлы рабочие. Их роль ясна уже из названия – они делают всё: и нектар с пыльцой собирают, и соты строят, и гнездо чистят, и личинок кормят, и улей охра­няют. А вот трутни, хоть на вид и богатыри (куда крупнее и толще рабочих пчёл), работой зани­маются не пыльной: их задача –осеменение матки. Ну а матка – та и вовсе царевна-королевна: все её охраняют, холят и лелеют, взамен требуя лишь одного – от­кладывать яйца.

- Вообще-то, в сутки матка от­кладывает до 1700 яиц, - говорит Геннадий Михайлович. - За год пчелиная семья увеличивается в два-три раза.

Конкуренции матка не терпит (в семье она одна-единственная, от вновь вылупившихся маток сразу избавляется), однако в мае-июне, когда растения активно цветут и пчёлкам живётся при­вольно, повинуясь всё тем же коммунистическим законам целе­сообразности, матка не убивает конкуренток, а, напротив, оставив им в полное владение собствен­ное гнездо, улетает с частью «свиты» в поисках нового дома.

- Даёт дорогу молодым, - объ­ясняет Геннадий Михайлович. - У пчёл, которые остались, есть за­пас мёда – им не с нуля начинать.

Как только старая матка улетит, в улье разворачивается настоя­щая битва в лучших традициях средневековья или обыкновенно­го естественного отбора: из остав­шихся маток выживает сильней­шая, прочие безжалостно унич­тожаются. Итак, королевы, претендующие на «престол», умер­ли. Да здравствует королева –полновластная правительница нового роя!

ТРУЖЕНИЦЫ

Пчеловод забирает мёд по мере его созревания. Получается около четырёх раз за год. Контрольный улей всегда стоит на весах. Привес свежего нектара есть – можно брать, взятка нет – не тронь.

- Голодная пчела бросается, огрызается, - говорит Геннадий Михайлович. - И правильно: зачем берёшь, когда им самим мало?

Пчёлы – труженицы, каких поискать: в наших краях они начи­нают медосбор с конца апреля, когда зацветает рапс, в мае собирают нектар с акации, черно­клёна и боярышника, с середины июня – с гречихи, кориандра и цветущих лугов, в конце июня приходит время подсолнечника, в июле-августе – пожнивной гречихи, в сентябре – кермека, астры болотной…

- В сентябре рождается по­коление, которому предстоит зимовка, - рассказывает Генна­дий Михайлович. - Эти пчёлки будут жить около шести-восьми месяцев…

- …и лениться, - добавляю. -Зимой-то делать нечего. Сиди себе в улье, ешь мёд.

- Зима – самый сложный пе­риод, - не соглашается Геннадий Михайлович. - Холодно. Вот вы что делаете, когда мёрзнете?

- Дрожу.

- И пчёлы тоже. Внутри улья они собираются в клуб и дро­жат – вибрируют, чтобы согреть, сохранить семью. На улице -20, а внутри клуба +15!

Оказывается, пчелиный ком­мунизм и здесь имеет место, ведь клуб находится в постоянном движении: погрелся внутри сам –уступи место другому. А бывает и так: дятел подолбит дерево да и пробьёт дыру в пчелином доми­ке – проникнет в улей мороз, всю семью уничтожит. Но испытание температурой – это ещё не всё. Зимой пчёлы особенно уязвимы: полусонные, они становятся лёг­кой добычей для мышей, синиц, куниц…

«УКРОТИТЕЛЬ» ПОЛОСАТЫХ

В природе немало охотников полакомиться и вкусными, полез­ными продуктами пчеловодства. Действительно, что в улье ни возьмёшь, всё по делу, всё пригожда­ется: и мёд, и прополис, и маточ­ное молочко, и воск, и перга.

- А правда, что настоящий мёд не засахаривается?

- Почему-то многие так думают, но это совершенно не так. Дело в том, что в нектар, который пчела набирает с цветка в зобик, всег­да попадает небольшая часть пыльцы, и вот она-то, пыльца, со временем вызывает засаха­ривание. Но кристаллизуются не все сорта – к примеру, липовый мёд долго остаётся жидким, почти не подвержены этому процессу акациевый и вересковый.

Между прочим, оптовики, ко­торые приобретают мёд у пчеловодов большими партиями, пред­почитают брать именно кристал­лизованный. Почему? Такой сложнее подделать, а вот в жидкий недобросовестные пчеловоды мо­гут добавить что угодно.

- Давно вы занимаетесь пчё­лами?

Геннадий Михайлович прики­дывает:

- С 1995 года. Ехали с братом, увидели висящий на абрикосе пчелиный рой. Ну, остановились, собрали его…

- Погодите-погодите! Как это «висящий» и как это «собрали»?

Он смеётся:

- Рой может сидеть на стволе или висеть прямо на ветке. Пчёлы лапками цепляются друг за дру­га и висят. Никогда не видели? Так вот мы ящик под рой под­ставили, стукнули по ветке – и он прямо туда осыпался.

Столь панибратское обраще­ние с опасным насекомым, при одном виде которого обычно кто угодно готов бежать без оглядки, вызывает однозначное уважение. Смотрю на Геннадия Михайлови­ча, словно на укротителя других полосатых, только из семейства кошачьих.

- И что потом?

- Отвезли рой куму, который как раз держал пчёл, а он и го­ворит: «Себе оставь: теперь ты пчеловод». Так и вышло.

- А если бы сейчас ваши пчёлы вдруг перестали приносить до­ход, занимались бы ими?

Геннадий Михайлович не со­мневается:

- Конечно.

- Почему?

Пожимает плечами. Впрочем, ответ не нужен – достаточно по­слушать, как он разговаривает с ними. «Мои девочки», «мои красавицы»… Что это, как не слова любви?

• Печаль 0
• Радость 0
• Гнев 0
• Удивление 0
• Восторг 0