Бывшие хутора Фоменко и Шумайка (ныне улицы Песча­ная и Многоводная Николи­ной Балки) словно кровные братья. Они крепко связаны общей историей, и отделить хутора друг от друга уже не представляется возможным, как и рассказать о них по от­дельности.

Подробных сведений об исто­рии возникновения этих хуторов, увы, нет. В «Википедии», напри­мер, читаем: «В тех местах до 1837 года на казённой земле были основаны поначалу два хутора, упоминаемые как хутор Шульженко при Николиной Бал­ке и хутор Порублёва... В 1909 году в село включили хутора Фоменко и Шумайка». Однако старожилы утверждают, что хутора Порублёва никогда и в помине здесь не было, а Шуль­женко и Фоменко – названия одного и того же хутора. Пута­ница произошла из-за того, что одни селяне называли это место по фамилии первого поселенца Павла Фомича Шульженко, дру­гие же – по его отчеству.

Сегодня, кстати, о хуторе Фоменко почти никто не вспо­минает, а эту часть Николиной Балки местные жители называют просто Шумайкой.

РОДОВОЕ ГНЕЗДО ШУЛЬЖЕНКО

Мне невероятно повезло: моим гидом стала Т. Н. Пустовит, в девичестве Шульженко. Она не только потомок Павла Фомича Шульженко, но и неравнодуш­ный человек, интересующийся историей своего рода, да и не только своего: много лет Татьяна Николаевна занимается поис­ковой работой, ищет земляков, пропавших во время Великой Отечественной, и параллельно по крупицам собирает информа­цию о малой родине.

Итак, Павел Фомич Шульжен­ко вместе с женой Марфой и пятью сыновьями в 1826-м прие­хал на то самое место, где позже и возник хутор. Выбрал для селения удачное место – под го­рой, у родников, где и воды было в избытке, и почва оказалась плодородной. Там и поставил дом. Говорят, хату эту (точнее, дубовые брёвна) с прежнего места жительства, а именно из села Петровского, привезли сюда на мулах и потом собрали, причём без единого гвоздя.

Шульженко обосновались здесь прочно. Семья разраста­лась. На многие гектары растя­нулись их угодья с виноградни­ками да садами…

Сегодня на улице Песча­ной по-прежнему живут семьи Шульженко. Тут каждый друг другу кум, сват или брат. Чужих, кроме приезжих, нет: за века с их фамилией сроднились фамилии Бондарь, Зубенко, Андриенко…

Едем с Татьяной Николаевной по хутору. Она показывает дом – своё родовое гнездо.

- Давно не была в этих местах, соскучилась, - говорит. - Здесь родилась, здесь детство моё прошло, столько воспоминаний осталось!

Останавливаемся у почти полностью разрушенного здания, в котором некогда был детский сад. Картина удручает. Хмурая и дождливая погода добавляет драматизма. Сквозь заросли ко­лючего шиповника пробираемся к развалинам. Татьяна Николаевна показывает: здесь были спальни, здесь – игровая комната, здесь – кухня. Добавляет:

- Этот детский сад открыли в середине 60-х годов. Какой он был красивый, просторный! До сих пор помню заведующих Ма­рию Яковлевну Зубенко и Марию Ивановну Бондарь, а особенно хорошо – повариху бабу Дуню, Евдокию Андриенко. Какой вкус­ный борщ она варила! Сколько раз пробовала дома сварить такой же, но так и не смогла!.. А ещё помню нашего воспитателя Лиду Дмитриевну Шульженко. Она так здорово прочитала нам сказку про башмачки, растущие на деревьях, что мы с подружкой по всей территории садика зако­пали сандалики и стали ждать всходы…

Говорят, в 90-х это здание выставляли на торги, но оно оказалось никому не нужным, потому и развалилось…

Едем дальше. Разговариваем.

- Хутор раньше был похож на райские сады: везде было зелено, чистенько, аккуратно выбелено. Пока существовал колхоз «Заветы Ленина», людям здесь было хорошо…

Сейчас, глядя на улицу, где половина саманных домов-сирот печально доживают свой век, и не верится, что ещё лет 20-30 на­зад здесь было всё иначе: жизнь кипела, люди трудились, рожали детишек, занимались огородами, держали скотину. Колхозные поля давали превосходные уро­жаи огурцов и помидоров, сады радовали яблоками, шикарные виноградники – янтарной яго­дой… Где это всё? И войны в это время не было, а будто была: процветание ушло в небытие. Но селяне держатся за родную землю. Молодые пишут её буду­щее, а старики хранят историю.

- Вот здесь когда-то был вин­трест, - продолжает Татьяна Николаевна, указывая на оче­редное подворье. - Ещё рань­ше, в начале ХХ века, тут жила состоятельная семья Прокофия Филипповича Калашника, но в годы национализации его поместье отдали селянам под квартиры. В 30-х здание пе­редали колхозу, позже, в 50-х, часть помещений отвели под детский сад (он закрылся, когда построили новый), потом – под фельдшерско-акушерский пункт. В 90-х годах в этих стенах выра­щивали… шелковичных червей, то есть гусениц тутового шел­копряда. Теперь вот разруха и запустение…

Кстати, винтрестовский по­греб, пристроенный в советское время, до сих пор практически в идеальном состоянии. Сложили его из очень крепкого «синего» камня: стукнешь по тому моло­том, а он звенит и не рассыпает­ся, как ракушечник. Камень этот раньше добывали на горе под старым белолистом. (Тополь, посаженный первыми поселен­цами, был местной достопри­мечательностью. Возраст вели­кана составлял свыше 150 лет,а ствол был так огромен, что его обхватывали вшестером. Дерево рухнуло от ветра в 2010 году.) Так вот в погребе хра­нились бочки с вином. Сейчас вход туда закрыт на замок, под­вальные помещения пустуют. А привести бы здание в порядок –и оно послужит ещё не один десяток лет.

ИСТОРИЯ В ЛИЦАХ

- Обязательно расскажите о том, какие люди у нас на хуторе живут! - велел Михаил Михай­лович Шульженко, один из моих собеседников, тоже потомок Шульженко.

Как оказалось, сам он вете­ран войск ПВО, прапорщик в отставке. Много лет служил за полярным кругом – был техником сборки снаряжения на Новой Земле. Знает много заниматель­ных историй о земляках, помнит, что раньше у многих из рода Шульженко были интересные прозвища: Мураши, Горяченьки, Иваньки, Корнеи и даже Меснян­ки (купцы Меснянкины жили ког­да-то в Ставрополе, в их честь и окрестили братьев Шульженко).

Конечно же, мы расскажем о людях хутора. Они достойны это­го. Вот, например, Галина Егоров­на Воропаева, в прошлом доярка колхоза «Заветы Ленина». Но не просто доярка, а большая труже­ница, лауреат премии Ленинского комсомола. В 1978 году она была делегатом от Ставрополья на съезде ВЛКСМ в Москве.

Хорошо знают селяне и Лидию Дмитриевну Шульженко. Да-да, это именно она читала детям книжку про башмачки на деревьях. А воспитателем, кстати, стала в… 15 лет, сразу после окончания восьмого класса!

- Время тогда такое было, - видя моё удивление, объясняет Лидия Дмитриевна. - Надо было работать – мы и работали.

Правда, педагогический стаж моей героини совсем невелик, зато стаж доярки – целых 34 года. Трудилась почти без отпусков и выходных. Летом на дойку вста­вала в два-три часа ночи и бе­жала на ферму. На её попечении находилось 40 коров, которых нужно было доить вручную три раза в день.

За высокие и даже наивысшие показатели по надою Л. Д. Шуль­женко не раз была награждена дипломами и почётными грамо­тами, а в 1989 году стала облада­тельницей золотых часов. Такой подарок сделало ей руководство колхоза «Заветы Ленина» за трёхтысячный рубеж по надоям молока на корову.

Кстати, во дворе Лидии Дмитриевны ещё стоит тот самый дом Павла Фомича. Последней в нём жила Мария Андреевна Шуль­женко. Её не стало – и дом тоже будто умер. Наверное, если бы не дубовые брёвна, давно пре­вратился бы в труху. А так стоит, держится. Только вот недавно провалилась черепичная крыша с одной стороны хаты («помогли» скакавшие по ней козы). Бал­кой привалило старый сундук, в котором остались письма и фотографии семьи Шульженко. Сам сундук из-под завалов до­стать пока не удалось, зато во время нашего визита Татьяна Николаевна смогла-таки извлечь фотографии в старой деревянной раме с облупившейся голубой краской. И это только начало зна­комства с содержимым скрыни.

ТАТАРСКИЙ СЛЕД

Едем дальше. Улица Песчаная плавно переходит в Многовод­ную. Это и есть бывший хутор Шумайка.

Сколько ни искала в интер­нете информацию об истории возникновения названия, так и не нашла. Порадовал лишь один из источников. Правда, очень ла­коничными сведениями: «Хутор Шумайка получил своё название от татар, живших на местах, ныне занятых селом». Когда это было – неизвестно. Но есть легенда, что в 60-х годах про­шлого века строители, которые копали котлован под фундамент будущего клуба, наткнулись на скелет. Человек почему-то был похоронен в положении сидя и со скрещёнными на груди руками. Якобы это был татарин Шумай, в честь него раньше и назвали хутор.

Издавна жили здесь и живут сегодня семьи Дубовских, Бонда­ренко, Зубенко, Ярош, Ивахнен­ко, Чужко и, конечно, Шульженко.

- Дубовские были настоящими трудягами, - вспоминает Татьяна Николаевна. - Они по всему селу копали колодцы, не один десяток на Шумайке вырыли, за что им огромное спасибо! Мастерови­тые мужики этого рода строили добротные каменные арочные калитки, нанимались копать ого­роды. В общем, никакой работы не боялись!

Длинная извилистая улица постепенно уходит в гору. От центра Николиной Балки до­вольно далеко, но газопровод тянется почти до самого конца Многоводной, а между ветками старых вязов и акаций мелькает паутина линий электропереда­чи. Жаль, что дорога разбитая. Дорога – это одна из самых наболевших проблем хуторян. Вторая – автобус. Точнее, его отсутствие. Водитель доезжает лишь до конца асфальта, то есть до конца улицы Красной, которая граничит с Песчаной, и разво­рачивается. В непогоду люди, особенно пожилые, оказываются отрезанными от остального мира: ближайший магазин – в начале Песчаной. Есть свой транспорт – хорошо, нет – жди ясной погоды и сухой дороги.

Машин здесь немного, дви­жения практически нет. А ведь раньше по грунтовке день и ночь сновали грузовики, потому что в этом краю располагались колхозные бригады № 3 и № 5. Были и магазин, и начальная школа, от которой теперь остал­ся только фундамент. Работала и знаменитая колхозная баня с доброй родниковой водой. Яков Гончаров, бывший фронтовик и знатный банщик, обожал людей и байки, был душой любой компа­нии. Дело своё он знал, потому-то и банька никогда не пустовала...

Едем. Машину трясёт на уха­бинах. Начинает смеркаться. Ноябрь облил всё серыми кра­сками, и улица выглядит уныло и пустынно. Только прохладный, но по-деревенски «вкусный» воздух и живописные сельские пейзажи немного разбавляют грусть от увиденного. Эмоций – целый спектр. Хочется плакать и смеяться одновременно. А ещё хочется сказать огромное спаси­бо всем тем, кто не уехал в город в поисках лучшей жизни. На них и держится село.

Удивительно, но в таких ме­стах время течёт будто медлен­нее, чем в городе. Здесь разме­ренность и покой. На пустыре нагуливают бока коровки и бычки, пасутся индюки, вольно ходят куры и утки. Вдоль разбитой просёлочной дороги, которая асфальта никогда в жизни не видела, соседствуют старые саманные домишки и вполне современные кирпичные дома. Много и заброшенных, почти до основания разрушенных. Но они всё равно продолжают рассказывать свою историю. Заколоченные сараюшки во дво­рах, кособокие саманные хатки, замшелые, утеплённые камышом черепичные крыши, затянутые мхом скамейки, потемневшие от времени и дождей штакетники, арочные калитки из ракушечни­ка, никому не нужный чугунок на сухой траве, ржавый ухват в углу – всё это лучше любого учебника истории рассказывает о прошлом. О нашем далёком и не очень, но таком родном прошлом.

Так хочется, чтобы сёла жили!

СУНДУК ПРЕДКОВ

Т. Н. Пустовит знала, что в роду Шульженко деревянные рамы с портретами всегда служили тайниками, в которых хранили самые важные и ценные бумаги. Например, её бабушка Вера Андреевна таким образом сберегла в период оккупации фотографии и письма сына-офицера.

Однако, когда Татьяна Николаевна вскрыла найденную в доме раму, она не поверила своим глазам: за фотографиями было спря­тано около полусотни писем, датированных 1950-1956-м, а ещё там лежали две газеты – 1947 года и 1954-го. Все письма прислали из армии близкий друг и родные братья Марии Андреевны Шульженко.

Судя по всему, сундук хранит в себе ещё очень много интерес­ного, и потому он обязательно будет извлечён из-под балки. Это лишь дело времени.

ДОБРАЯ КОПАНЬ

Чуть ниже рухнувшего белолиста в идеальном состоянии сохра­нился ещё один уникальный исторический объект – добрая копань. Так местные называют старый колодец с ключевой водой, очень холодной и очень вкусной. Именно этот родник привлёк когда-то семью Шульженко, и именно эта водица до сих пор поливает ого­роды хуторян.

• Печаль 4
• Радость 3
• Гнев 0
• Удивление 1
• Восторг 2